Вудхауз Пэлем Грэнвил - Арчибальд И Массы



Пэлем Грэнвил Вудхауз
(P.G.WODEHOUSE)
АРЧИБАЛЬД И МАССЫ
- Возьмем социализм, - вдумчиво заметил Портер. - Куда ни пойдешь,
он тут как тут. Видимо, вошел в моду.
Говорили мы, собственно, о свекле, ничто не предвещало этих слов, но
завсегдатаи "Привала" легко меняют тему. Мы летаем. Мы порхаем. Мы, как
выразился образованный Джин-с-Горькой, можем буквально все, словно жена
Цезаря. Мгновенно изменив курс мысли, мы занялись новым предметом.
- Да уж, - согласился Светлое Пиво, - что верно, то верно.
- Куда ни пойдешь, - поддержал их обоих Пиво Покрепче. - Наверное,
что-то в нем есть... Нехорошо все-таки: мы живем, не тужим, а кому-то не на
что выпить.
Мистер Маллинер кивнул.
- Именно так, - заметил он, - думал мой племянник Арчибальд.
- Он что, социалист?
- Побыл немного.
Светлое Пиво наморщил лоб.
- Кажется, - припомнил он, - вы о нем говорили. Это он бросил
курить?
- Нет, то - Игнатий.
- Значит, он служил у епископа?
- Нет, то - Августин.
- Вижу, у вас много племянников.
- Хватает. Что до Арчибальда, напомню: он кудахтал лучше всех в
Лондоне.
- Ну, конечно! И обручился с Аврелией Каммарли.
- Да, да. К началу нашей повести он был самым счастливым человеком в
своем почтовом отделении. Однако, как это ни печально, тучи собирались, и
буря едва не утопила утлый челнок любви.
Не много обрученных пар (сказал мистер Маллинер) начали так хорошо, как
Арчибальд с Аврелией. Даже циничный свет поневоле признал, что их ждет
счастливый, прочный брак. В любовном союзе главное - единство вкусов, а уж
оно у них было. Арчибальд любил кудахтать, Аврелия - слушать кудахтанье.
Однажды, блаженный и охрипший, племянник мой шел домой, чтобы
переодеться к обеду, как вдруг на его пути встал обтрепанный субъект и
сообщил, что три дня в рот не брал хлеба.
Арчибальд немного удивился - в конце концов, он не врач, но случилось
так, что недавно он не мог взять в рот даже хорошего сыра, а потому уверенно
ответил:
- Это ничего. Нос заложило от простуды.
- Ну прям! - возразил незнакомец. - У меня чахотка, сухотка, больная
жена, пятеро детей и никакой пенсии, хотя я служил семь лет. Сами понимаете,
интриги. Хлеба я не ел, потому что купить не на что. Послушали бы вы, как
плачут мои детки!
- С удовольствием, - сказал учтивый Арчибальд. - А вот насчет
хлеба... Он дорогой?
- Ну, понимаете, бутылка дороже, а если в розлив - еще туда-сюда.
Тоже не даром!
- Пятерки хватит?
- Перебьюсь.
- До свидания, - сказал Арчибальд.
Встреча эта произвела на него глубокое впечатление. Я не скажу, что он
призадумался - думать он, в сущности, не умел, но все же ощутил, что жизнь
сурова, и с этим ощущением пришел домой, где лакей его, Мидоус, принес ему
графин и сифон.
- Мидоус, - осведомился мой племянник, - вы сейчас заняты?
- Нет, сэр.
- Тогда поговорим о хлебе. Знаете ли вы, что у многих его нет?
- Знаю, сэр. В Лондоне царит бедность.
- Нет, правда?
- Еще какая, сэр! Съездите в Боттлтон-ист, услышите глас народа.
- Народа?
- Вот именно, сэр. Называется "массы". Если вас интересует
страдалец-пролетариат, могу дать хорошие брошюры. Я давно состою в партии
"Заря свободы". Как явствует из названия, мы - предвестники революции.
- Это как в России?
- Да, сэр.
- Убийства всякие?
- Они, сэр.
- Шутки шутками, - сказал Арчибальд, - а себя заколоть я не дам.
Ясно?
- Ясно, сэр.
- Ну тогда несите брошюры. Полистаю, полистаю...
Если знать Арчибальда, как я (продолжал мистер Маллинер), трудно
поверить, что его, скажем так, разум соверш